Яой Фанфики

Я не видел раньше самолеты, только в небе. То есть может и видел, но не помню. Они такие огромные? Поднимаемся по трапу - в нем ступенек больше, чем в лестнице на наш второй этаж!
Ты уверенно идешь по салону, я за тобой. Находишь наши места и спрашиваешь:
- Хочешь к окну? Конечно, там сейчас темно.
- Хочу!
- Тогда устраивайся, - ты пропускаешь меня вперед. - Если будет дуть, скажи.
- Ага, - я прижимаюсь лбом к иллюминатору. В него видно освещенное здание аэропорта с огромными окнами и - в стороне - еще один самолет. Там как раз готовятся к посадке, подъезжает машина-трап, открывается люк. Стекло запотевает от дыхания, я провожу по нему рукавом куртки и оборачиваюсь. Ты уже расстегнул пальто и сел на свое место.
- Соби, сколько нам лететь? - повторяю вопрос.
- Полтора часа, - ты убираешь наверх наши шапки и перчатки. - Можешь вздремнуть.
- А я проснулся, - я раздергиваю молнию на куртке, вытаскиваю руки из рукавов. Достаю твой подарок - MP-3-плеер, потом сосредоточенно шарю в заднем кармане джинсов.
- Что ты ищешь? - ты недоуменно следишь за моими действиями.
- Погоди, - я же помню, что клал. Должно найтись. Ага, вот. Нашариваю и вынимаю переходник и вторую пару наушников. Неделю назад случайно купил, решил, вдруг пригодятся.
- Рицка, - твои глаза теплеют, - спасибо.
- Не за что, - я старательно вставляю переходник в плеер, а в него - оба штекера. Не глядя на тебя. - Может, тебе еще не понравится, что тут есть!
- Это в любом случае лучше тишины. Для настоящего сна времени мало, для чтения рано.
- Можно сидеть и думать, - поддеваю я, - или кроссворды разгадывать.
- От последнего уволь, - смеешься ты и берешь вторую пару наушников. - На школьном празднике ты не был в восторге от музыки, - замечаешь, опуская мое кресло и откидывая собственное. - Так лучше?
- Лучше, - я и не знал, что так сделать можно. - Да можно подумать, ты был! - отвечаю на твою первую фразу. - Ты же понимаешь английский?
Ты наклоняешь голову набок:
- Я на нем говорю. И что ты предпочитаешь?
- Все понемножку, - я вспоминаю, чего успел напихать в память машинки. - Metallica, Scorpions и наш рок тоже. А кое-какие песни у меня в компьютере были. Я их тоже сюда залил.
- Хорошо, - ты киваешь, - послушаем.
Когда объявляют окончание посадки и просят приготовиться к взлету, я снова уставляюсь в иллюминатор. Смотрю, как уходит назад здание аэропорта и все быстрее мелькают огни вдоль посадочной полосы. Когда самолет отрывается от земли, у меня закладывает уши, как при запуске Системы. Отодвигаюсь от окна и несколько раз сглатываю, чтобы прогнать это ощущение. Ты внимательно наблюдаешь за мной. В салоне гаснет верхний свет, мы поднимаемся все выше, и в иллюминаторах делается светлее.
- Если повезет, увидишь, как встает солнце, - ты вставляешь пластмассовые капельки в уши. - В половину десятого будем на месте.
- Угу, - я беру свои наушники. Регулирую громкость, чтобы можно было при желании друг друга услышать. Я тебя могу мысленно окликнуть без проблем, а тебе это труднее, я знаю. Вот и учитываю, чтобы если что ты вслух позвал.
Ты слушаешь песню и чему-то улыбаешься. Лицо серьезное, а уголки рта вздрагивают.
- Ты слова знаешь? - наверное, знаешь.
- Если хочешь, я переведу. Это с твоего системника? - говоришь ты вместо ответа.
Я разглядываю свои руки. Как всегда, сначала сделал, потом подумал. Там же сэймэевские песни были.
Ты накрываешь ладонью мои переплетенные пальцы:
- Это хорошая песня, Рицка. Я давно ее не слышал.
- Так вроде она новая? - только бы голос не дрогнул.
- Во всяком случае, ей больше года, - ты откидываешь подлокотник между нашими креслами: - Если хочешь, ложись.
- Не хочу.
Ты обнимаешь меня за плечи:
- Рицка, если я и вспоминаю о чем-то…
Музыка не заглушает твоих слов.
- Мне все равно, - я отворачиваюсь. - Думай о чем хочешь!
Ты мягко притягиваешь меня ближе:
- Тогда я буду думать о тебе.
Я хмурюсь. Не могу на тебя смотреть!
Ты не отпускаешь меня, укладываешь к себе на плечо:
- А тебе эта песня нравится?
- Да, - отзываюсь я почему-то шепотом. Но ты слышишь.
- Дома я переведу тебе.
- Переведи, - я вздыхаю. Спорить не хочется, к тому же я, кажется, все-таки снова засну. - В самолете меня не забудь, - бормочу, устраиваясь удобнее. Ты поправляешь сползшую куртку, закутываешь меня поплотнее:
- Рицка!
- Ладно, ладно. Шуток не понимаешь…
- Не понимаю, - соглашаешься ты спокойно. - Когда речь о тебе.
- Соби…
- Все в порядке. Тебе не мешает музыка?
- Не-а.
- Тогда отдыхай.

Я проваливаюсь в сон, чувствуя около кошачьего уха твое дыхание.

*
- Рицка, - на этот раз я просыпаюсь легче. Потягиваюсь и открываю глаза:
- Ага.
- Сейчас будем садиться. Пристегнись.
Пальцы спросонок не очень слушаются, ты находишь мой ремень и защелкиваешь пряжку, потом пристегиваешься сам. Мы приземляемся, за стеклом иллюминатора быстро-быстро несется летное поле. Ты меня заранее предупредил, что в Саппоро холоднее. У нас обычно снег сразу тает, не ложится, а здесь даже сугробы бывают. И температура ниже нуля падает целых четыре месяца в году.
Мы остаемся на местах, пока самолет не останавливается окончательно. Потом я отстегиваюсь, отодвигая твои руки - что я, по-твоему, совсем беспомощный, что ли? - ты достаешь сверху наши шапки и ждешь, пока я застегну куртку. Стюардесса поздравляет с прибытием и благодарит за то, что воспользовались услугами их авиакомпании.
Я не спросил, сколько ты заплатил за билеты. После того, как ты сказал, что тебе нравится на наши прогулки деньги тратить, не рискнул почему-то. А ведь, наверное, не так мало, если туда и обратно.

Спускаемся по трапу, и ты уверенно направляешься к зданию аэропорта. Я стараюсь идти таким же ровным шагом, чтобы тебе не приходилось меня ждать. Да, и правда холоднее.
- Соби, ты здесь раньше был? - спрашиваю, когда мы проходим через аэровокзал к огромным стеклянным дверям, над которыми светится табло «Выход в город».
- Был, - ты протягиваешь мне перчатки, - правда, довольно давно. Лет шесть назад. Мы ездили сюда с…
Я жду продолжения, но ты молчишь.
- С Сэймэем, - договариваю как можно безразличнее. Ты бросаешь на меня короткий взгляд:
- Нет. С моим учителем. Минами Ритцу.
Который учил боль переносить? Обгоняю тебя, чтобы ты не видел моего лица.
Ты тут же кладешь руку мне на локоть:
- Рицка, на Юки-Мацури приезжает очень много людей, а Саппоро по сравнению с Токио - маленький город. Пожалуйста, держись чуть ближе.
- От толпы закрываться? - я замедляю шаг.
- В том числе.
- А еще почему? - у меня уже нормальное выражение лица, можно не прятать. Ты улыбаешься:
- Мне хочется разделить твои впечатления.
Я опускаю голову и киваю. У меня тоже это уже в привычку вошло.

- Куда мы теперь? - ты держишь меня за руку, а я радуюсь, что щит закрывает от давки. Такое впечатление, что в нашем районе вечером народу меньше, чем здесь утром.
- На такси, - ты тянешь меня за собой к стоянке. Хорошо, что ориентируешься. Потеряться проще простого.
- А на такси куда?
- Рицка, ты все увидишь, - ты быстро гладишь большим пальцем мое запястье. Я резко вдыхаю:
- Не делай так!
Ты не оглядываешься, не отпускаешь мою руку, но пальцы почти разжимаются. Мне приходится самому за них взяться.
- Хорошо.
- Соби!
- Еще немного, Рицка.
- Соби! - я останавливаюсь. Тебе тоже приходится. - Обернись сейчас же!
Ты поворачиваешься и выгибаешь бровь:
- Что-то не так?
- Не так! - я сердито смотрю тебе в лицо. - Я не могу, когда ты что-нибудь такое выкидываешь!
- Извини, - невозмутимо киваешь ты, - я больше не стану. Ты давно мог сказать.
«И я ему доверяю». Ага, заметно.
- Соби, - я вспыхиваю, отвожу глаза. Ты ждешь продолжения. Взрослый. Спокойный. - Я не это имел в виду! Просто… можно дома?
Ты снова киваешь. Что-то мне не нравится этот кивок.
- Соби!
- Я понял, Рицка.
- Что ты понял? - подозрительно уточняю я.
- Не нужно переживать. Идем.
- Стой! - я удерживаю тебя на месте. - Ты что, хочешь в полицию попасть?!
Кажется, ты озадачен. Широко раскрываешь глаза и качаешь головой:
- О чем ты?
- Может, ты и можешь загипнотизировать нескольких прохожих - но не толпу же! Я не хочу, чтобы у нас были неприятности!
- Рицка, неприятностей не будет, - возражаешь ты чуть устало. - Я не понимаю причины, по которой ты сердишься. Мое прикосновение никому не было заметно. Если оно было неприятным, я учту твое пожелание. Кажется, раньше тебя не беспокоили такие мелочи.
- Для тебя все мелочи! - я дышу часто, как после долгого бега. - Ты… я… Мне же не все равно, когда ты меня касаешься!
- Понимаю, - медленно отвечаешь ты. - Но что из этого следует?
- Я и так все время!.. - выкрикиваю тебе в лицо. И обрываю себя. Но поздно.
- Все время - что, Рицка?
- Ничего! - я сжимаю свободный кулак. - У меня твое безразличие не получается! А дома нас не видит никто!
- О, - ты вроде понимаешь. Сейчас на полгорода разорусь, что о твоем уме думаю.
- Соби, сколько раз надо объяснить, чтобы до тебя дошло?!
Ты на секунду отводишь взгляд, потом снова смотришь на меня:
- Хочешь сказать, я повторяюсь?
- У тебя заклинило! - я стискиваю твои пальцы. - А мне уже надоело! Очень!
Ты пожимаешь плечами:
- Что ты хочешь сейчас от меня услышать?
Я вздыхаю. Плевать на толчею вокруг. Может, мы родственники. Кстати, это идея.
Нахожу твою вторую руку. Твои ладони вздрагивают, ты переплетаешь наши пальцы и молчишь.
- Говори, куда поедем, - требую севшим от возмущения голосом.
- К Одори Коэн, - ты чуть отодвигаешься. - У тебя не пропало настроение?
- И не надейся, - я фыркаю. - Я привык.
Этот взгляд точно расшифровывается «прости меня, Рицка». А потом мы все же добираемся до свободного такси.
Такое впечатление, что у тебя после появления Сэймэя… будто рецидивы случаются. Но я же тебе уже все сказал. Так какого черта?

Одори Коэн, объясняешь ты по пути, это большой парк в центре города. И бульвар. Он делит Саппоро на север и юг. Город строился по изначальному архитектурному замыслу, и в плане был расчерчен, как шахматная доска. В Одори-парке выставлены главные скульптуры из снега, и после того, как мы там нагуляемся, ты обещаешь отправиться еще в парк Макоманаи, а напоследок - в Сусукино. Я с сомнением прикидываю время:
- Мы не успеем.
- Успеем, - ты тоже успокоился. И улыбаешься уже. - Я недаром так рано тебя будил.
Этому шоферу мы абсолютно безразличны. Он довозит нас до какого-то оживленного перекрестка, принимает у тебя иены и кивает на мое «спасибо»:
- Приятно провести время.

Изваяния видно издалека, еще до того, как подойдешь к парку. Я гляжу на огромного динозавра и стукаю себя кулаком по лбу:
- Вот дурак!
Ты изумленно перехватываешь мое запястье:
- Рицка!
- Соби, я фотоаппарат забыл! С вечера не выложил на видное место, и забыл!
Ты облегченно вздыхаешь:
- Пожалуйста, не надо себя обзывать. Фотоаппарат я захватил. Так что все в порядке.
- Взял? - ты киваешь. - Тогда ладно. А ты его сам собирался взять?
- И сам, и Юйко-тян вчера напомнила, - ты ждешь, пока я дам тебе руку. - Идем, Рицка. Одори Коэн большой. Думаю, весь его мы можем не обойти, но самое интересное увидим.

*
…Мы бродим среди шумной веселой толпы, говорящей, наверное, на десятке языков. Ты читаешь мне надписи на табличках около скульптур: страна и название работы. Франция. Индия. Австралия. Малайзия. Россия. Китай. Таиланд. В некоторых странах и снега настоящего не бывает, но сделано очень здорово. Фотоаппарат я оставил тебе: ты выше, тебе снимать удобнее. Ты повесил его на руку и больше не убирал.
Тадж Махал - ты объяснил, что это индийский мавзолей, точная копия. Древнее здание японского суда. Здание муниципалитета эпохи Ренессанса в Германии. Если бы не из снега, в них можно было бы жить.
Ты фыркаешь и говоришь, что предпочитаешь льду дерево. А холоду тепло.
На детских площадках установлены снежные горки. И ты всерьез предлагаешь мне скатиться! Гляжу на тебя, как на ненормального, и отказываюсь. Ты смеешься.
Лев Аслан из «Хроник Нарнии» - ты пообещал принести мне диск с этой сказкой. Думаешь, что мне понравится. Очень смешные и совершенно живые бобры. Тоже оттуда.
Вечером все это будет освещено, - ты указываешь на провода с многочисленными лампочками, протянутые над парком, - и будет, наверное, еще красивее.

Скульптур очень, очень много, ты сказал, около трехсот. Часа через два у меня уже ноги отваливаются. Ты смотришь на мое лицо и отводишь к большому лотку, где продают морепродукты и горячий чай. Я выбираю лобстеров из расчета на двоих и несколько роллов, ты еще берешь бенто и вручаешь мне все это на бумажном подносе. Потом захватываешь две чашки, одну с чаем, другую с растворимым кофе, и кивком указываешь на чудом не занятую скамейку. Я дохожу до нее, ставлю поднос. Ты опускаешь на него чашки, и мы садимся друг напротив друга.
- Устал, Рицка? - ты внимательно глядишь на меня поверх чашки. У тебя очки от поднимающегося пара делаются влажными - запотевать не успевают. Ты поправляешь их на переносице, чтобы сидели повыше.
- Нет, - отказываюсь как можно бодрее, - тем более что ты меня на завтра из школы отпросил. Мы тут сколько обошли?
- Я думаю, три четверти, - ты оцениваешь пройденное расстояние. - Пойдем дальше или вернемся и поедем в Макоманаи?
- А там что?
- Там, насколько я знаю, тоже снежные здания, изваяния людей и различные композиции, - ты достаешь сигареты. Я сосредоточенно обдумываю твои слова:
- А в Сусукино?
- Там должны быть ледяные, - ты глубоко затягиваешься и смотришь в яркое небо. Солнечно, ярко, уже не верится, что мы чуть не поругались.
- Тогда давай тут до конца дойдем, а потом сразу к ледяным поедем, - подвожу я итог. - Их я пока не представляю. Соби?
Ты киваешь, снимаешь и протираешь очки:
- Хорошо, только поешь как следует.

Когда я разглядываю громадного чешуйчатого дракона - на табличке написано, что его делала команда из Сингапура, - у тебя звонит телефон. Я хмурюсь. Похоже, нас точно не оставят в покое. Но это по крайней мере не…
Ты вынимаешь мобильник, дожидаешься окончания мелодии, потом открываешь и отключаешь. Я вздыхаю:
- Это не выход.
- Я не хочу сейчас говорить с ним, - ты убираешь трубку обратно во внутренний карман. - Едва ли услышу что-нибудь новое.
- Семь Лун, - я прикусываю губу. - Думаешь, им все-таки я нужен?
- Я практически уверен. По крайней мере, в тебе сэнсей заинтересован больше. Я в его глазах - Боец, цепляющийся за иллюзию после потери Жертвы. Что бы он ни обещал.
Я поглубже засовываю руки в карманы:
- А если ему объяснить? Про Имя?
Ты хмуришься:
- Он или не поверит, Рицка, или вновь попробует принудить нас явиться.
Я не отвечаю.
Дракон выточен из снежной глыбы и такой настоящий, что, кажется, вот-вот зашевелится.
Сэймэй велел тебе не допустить моего приезда в эту школу. Я не могу отменить этот приказ даже теперь, даже с общим Именем.
Ритцу хочет меня видеть. Наверное, я бы доказал, что ты мой Боец и что ты лучше всех. Я его не боюсь.
И Нули говорили, что для нас лучше явиться.
Особенно теперь. С одной стороны Семь Лун, с другой…
Не знаю, что хуже.
Ты сжимаешь пальцы на моем плече:
- Рицка, идем?

Не знаю, о чем ты думаешь, пока едем в Сусукино. Автобус полный, нас прижали друг к другу, ты обнимаешь меня за плечи и закрываешь, чтобы не толкали. Тут никакая защитная сфера не поможет, шевельнуться трудно. Зато на нужной остановке сходит очень много людей, поэтому мы легко выбираемся из салона. Большая часть вышедших направляется в одну сторону, и мы идем туда же. Наверное, жители Саппоро от такого количества туристов за полторы недели фестиваля успевают страшно устать.

Сусукино вроде бы больше, чем Одори. А может, так кажется потому, что здесь совсем другие скульптуры. Прозрачные, будто стеклянные, и не такие громадные. Ты сказал, их вырезают из одинаковых ледяных кубов три на три метра. Некоторые настолько хрупкие и ажурные, что не верится, что они сделаны из застывшей воды. Рассматриваю цветы, фантастических животных, героев сказок, мифических птиц… Здесь мне определенно нравится больше. Отнимаю у тебя фотоаппарат.
Ты улыбаешься, ходишь за мной и наблюдаешь, как я застреваю то возле одной, то возле другой статуи.
- Интересно, Рицка?
Я оглядываюсь и энергично киваю:
- Просто здорово! - обрываю взгляд, пока не покраснел, и показываю тебе на караван прозрачных слонов. Самый большой вскинул хобот, будто трубит, а самый маленький держит идущего впереди за хвост.

В нескольких шагах от них - громадная птица с распростертыми крыльями. Вокруг ледяные языки то ли волн, то ли пламени. И что это означает?
- Соби, какой тут смысл?
- Это феникс, Рицка, - ты задумчиво рассматриваешь изваяние. - Воскресающий в огне. Он символизирует возрождение.
- Ага, - я приглядываюсь к табличке. Феникс. Не знаю, что это за существо. Надо будет найти про него в библиотеке и почитать. Интересно.
- Ты не голодный?
Делаю вид, что не расслышал. Ты трогаешь выделанное кошачье ухо на моей шапке:
- Рицка?
- Зачем ты спрашиваешь!
Ты фыркаешь:
- Чтобы уточнить. Пойдем.
Кошусь на тебя исподлобья:
- Куда?
- Найдем какое-нибудь кафе и перекусим. Потом еще немного погуляем и отправимся в аэропорт.
- Уже? - огорченно смотрю на часы. Половина пятого. - Разве пора?
- Самолет в половину восьмого, значит, около семи пройдем регистрацию. И час на то, чтобы доехать, - ты за руку вытягиваешь меня из толпы. - А сейчас пообедаем.
- Математик, - бормочу я. - Погоди, дай фотоаппарат уберу!
Ты останавливаешься. Ждешь, пока я спрячу цифровик, дотрагиваешься тыльной стороной ладони до моей щеки:
- Ты не замерз?
- Я же в шапке, - отдергиваюсь и тут же бросаю на тебя взгляд. Нет, вроде не обиделся. - А ты, между прочим, свою снял!
- Рицка, мне не холодно.
- Это нечестно, - я снова беру тебя за руку.
- Зато тебе не дует в уши, - возражаешь ты уверенно.
Дались они тебе.

*
Кафе нам попадается европейское, с высокими столами и стульями и непонятным меню. Ты усаживаешь меня, садишься напротив и открываешь кожаную папку, в которую вложен листок с ассортиментом блюд:
- Рицка, я закажу?
- Заказывай, - я снимаю шапку, кладу на край стола и расстегиваю куртку. - Я все равно ничего из этого не ел.
Ты с серьезным видом киваешь:
- Договорились.
Нам приносят жаркое в горшочках, какой-то салат и маленькие булочки, смахивающие на моти. Странно, Новый год давно прошел. Я дома уже все игрушки снял. Ты распечатываешь палочки, а я рассматриваю вилку:
- Соби, как они этим едят?
- Показать?
- Да ладно, - я вскрываю упаковку своих палочек, - давай как нормальные люди.
Ты слегка качаешь головой:
- Рицка, чем тебе не нравится западная культура?
Я растерянно моргаю:
- С чего ты взял, что она мне не нравится?
- Мне так показалось.
Я нюхаю поднимающийся от горшочка пар:
- И вовсе нет. Просто вилкой я не умею.
Ты еще секунду на меня смотришь, так, что я все-таки краснею, и желаешь приятного аппетита.

Я отодвигаю опустевший горшочек на поднос на краю стола, возвращаюсь к салату. Я его было начал, но горячего хотелось больше. Ты уже закончил и теперь пьешь зеленый чай, глядя куда-то в окно: наш столик как раз около него поставлен. Я туда выглядывал первые несколько минут, когда мы только уселись. Отсюда видно вход в парк. Надо будет сказать тебе дома спасибо, что свозил меня сюда.
Отворачиваюсь, скользя взглядом по лицам и затылкам - кафе полное, хорошо, что в нем не очень шумно - и замираю.
Через столик от нас обедает какая-то парочка. Девушка со стрижкой-ежиком пьет кока-колу, а парень сидит спиной ко мне и что-то говорит, энергично жестикулируя. У него большие кошачьи уши и черные с сиреневым отливом волосы. Они завиваются на концах и у шеи. Как у меня. Как у…

В голове что-то щелкает. Конечно, это не Сэймэй. Он или в Семи Лунах сейчас, или в этом… в Торнадо. И он такой же как мы, он не может сидеть тут с подружкой. Скорей уж был бы со своим Бойцом, а тогда мы их почувствовали бы.

Он любил меня, а ты его. Ты так сказал. А теперь ему нужен ты, а ты любишь меня. Что, по-человечески в моей жизни ничего никогда не сложится, да? Чего хочу я, вообще никто не спросил! Губы начинают дрожать, хотя плакать не хочется. Я прикусываю их.
Сэймэй приходил за диском, не за мной. Не знаю, почему, но я уверен. И что делать, если он его с меня однажды потребует?
Скажу, что не знаю ничего. Что мама после его «смерти» прибралась в доме, во всех шкафах. Никакого диска я не находил. И упрусь.
Потом он пришел за тобой. А ты отказался. Из-за меня. Ради меня. Что он теперь предпримет? Обещал, что ты пожалеешь…
Будто паззл складывается, не могу остановить мысли. Почему только - здесь и сейчас?
Но чтобы я за тебя не держался, надо было что-то придумать, так? Ведь он сам велел тебе получить мое доверие. Значит, нужно было его сломать, чтобы я тебя прогнал, а ты бы ушел.

- Рицка? - твоя ладонь смыкается вокруг моего кулака. - Рицка, что случилось?
Я поднимаю голову. Ты хмуришься:
- Что тебя расстроило?

Если представить, что я прав… Тогда тот сон точно имеет объяснение. Надо было раньше догадаться, зачем он приснился. Тебя обеспокоил тогда мой пересказ, может, ты и о финале догадался? И ты сказал, что без меня жить не хочешь, а мне показалось, что нас кто-то слышит…
Да, да, все правильно! Или он, или Нисей. Стало ясно, что не получилось.
А потом я переехал, и ему пришлось вмешиваться.
Я так сдавливаю палочки, что они сейчас хрустнут. Неужели так и есть?

- Рицка! - ты обходишь столик, опускаешься передо мной на одно колено, - да что с тобой?
Молча смотрю на тебя. Ты кладешь ладони мне на бедра, потом обхватываешь за талию:
- Скажи что-нибудь.
Надо заговорить. Надо. Облизываю пересохшие губы и выталкиваю шепотом:
- Соби, ты ведь… не передумаешь? Нет?
Сейчас переспросишь, о чем я. Ни за что не объясню.
- Никогда, - ты смотришь мне прямо в глаза и качаешь головой. - Кажется, сегодня не только я повторяюсь.
Я знаю, что ты шутишь не надо мной, но все равно. Морщусь и отворачиваюсь:
- Я реже.
- Реже, - твои пальцы скользят по моим локтям, запястьям, сжимают ладони. - Что тебя огорчило? Скажи.
- Просто вспомнил кое-что, - я глубоко вздыхаю. - Не обращай внимания. Правда, ерунда.
- На тебе лица нет, Рицка.
Я заставляю себя улыбнуться:
- Все нормально уже. Честно. Встань, а то на нас пальцами показывают.
Ты передергиваешь плечами:
- Это не имеет значения. Отчего ты усомнился?
- Я не усомнялся, - беспокойно щекочу твои ладони: - Соби, встань, кому говорю.
- Ты веришь мне? - спрашиваешь ты очень тихо. Зажмуриваюсь и несколько раз киваю. Ты еще раз ласково сжимаешь мои пальцы и отходишь на свое место.

Кажется, эта версия включает все. И отношение Сэймэя ко мне, и чувство к тебе, и сон, и его появление, и слежку… Одно неясно. Что нам дальше делать.
По дороге в аэропорт я крепко держусь за твою руку.

*
В самолете я снова сел к окну и отвернулся. Ты молча занял свое место и уже минут двадцать смотришь прямо перед собой. Знаю, что ни на секунду меня из виду не упускаешь, ну и что.
Вцепляюсь ногтями в обивку кресла, чтобы сидеть спокойно. Ничего нового ведь не случилось. Просто сообразил кое-что. Может, ты все это давно уже понял, только мне не говоришь. А если и правда так?! Резко поворачиваюсь. Ты встречаешь мой взгляд, будто ждал:
- Не расскажешь, что тебя тревожит?
Вглядываюсь в твое лицо. Я его теперь как собственное знаю. Только я никогда раньше такого чувства не испытывал. В чем-то… я понимаю Сэймэя. Берусь за твой локоть. Ты теперь со мной, у нас Имя общее и сила, ты сам сказал, пополам. И не отдам тебя никому, обещал уже.
- Соби, я тоже не уйду, - говорю вместо этого, чувствуя, как горят уши. - Я с тобой буду.
Самолет уже набрал высоту, верхний свет почти потушен, но все равно слишком хорошо видно. Ты перехватываешь мою ладонь, сжимаешь, подносишь к щеке. Я поспешно отворачиваюсь.
- Спасибо, что сказал это вслух, Рицка.
- А то ты не знал, - бурчу я невнятно. Умру от неловкости. Ты, кажется, тоже смутился, у тебя щека под моими пальцами горячая.
- Знать и услышать - не одно и то же. Иди сюда?
Ты откидываешь разделяющий кресла подлокотник и приглашающе вытягиваешь руку. Я мотаю головой:
- Нет.
- Иди, - повторяешь ты мягко, - тебе будет спокойнее.
Я смотрю на распахнутые полы твоего пальто. Спрятаться там…
- Я и так спокоен!
А вот если ты меня сейчас обнимешь, с покоем можно попрощаться.
- Я вижу, - ты поднимаешь бровь. - Нам больше часа лететь. И потом еще добираться домой. Мне не хочется, чтобы ты был напряжен всю дорогу.
Не понимаешь, да? Я пытаюсь отодвинуться дальше к окну, но ты удерживаешь мою руку и аккуратно тянешь к себе.
- Соби! - я пытаюсь строго на тебя посмотреть. Реакции ноль. Не может быть, чтобы у меня было такое беспомощное лицо!
Ты опускаешь ресницы и что-то обдумываешь. Потом отпускаешь мое запястье:
- Как хочешь. Но почему?
Ладно же! Придвигаюсь вплотную, оглядываю из-под ресниц соседние кресла. Ты замечаешь мой взгляд:
- Никто не увидит. Я учел твою просьбу, Рицка.
- Просьбу?
- Утреннюю.
Не забыл все-таки. Закрываю глаза, прижимаюсь к твоему пуловеру, прячу ладонь тебе подмышку. И обнимаю. Крепко-крепко. Ты сжимаешь мое плечо и целуешь рядом с кошачьим ухом. Думаешь, все так просто? Я перебираюсь пальцами ниже. Когда ты мне в кафе руки на бедра положил… Ты вот ни о чем не думал! А я думал, между прочим! Совести у тебя нет, Соби.
Нашариваю резинку пуловера, забираюсь под нее, вытаскиваю из-под пояса джинсов край бумажной водолазки. Ты не сопротивляешься, только чуть вздрагиваешь:
- Рицка…

Вздыхаю и прикладываю ладонь к твоему боку. У тебя дыхание останавливается.
Теперь понял, почему я хотел отдельно сидеть?
Ты несколько секунд не двигаешься, а потом обнимаешь меня и свободной рукой тоже. Гладишь мой локоть, так само получается, что мои пальцы скользят по твоей коже, домой хочу, сейчас.
Ты прихватываешь губами кончик моего уха и глубоко, очень ровно дышишь. Я так не могу. У меня часто и мелко выходит, и во рту пересыхает.
- Ты сам хотел, - сообщаю осипшим голосом. Ты киваешь и шепчешь, от твоего дыхания у меня мурашки:
- Я и не отказываюсь.
Ты меня не дразнишь. Крепко обхватываешь за плечи, прижимаешь к себе и дышишь в затылок. И все. Только я к концу полета хочу наплевать на все и…
На каждом вдохе боюсь застонать.
Всем телом слышу стук твоего сердца. Встать не смогу.

Из здания аэропорта мы выходим молча. Переглядываемся, и я из последних сил качаю головой:
- Нельзя же!
Ты только с отсутствующим видом поднимаешь глаза:
- Я сделаю, как ты скажешь.
Издеваешься, да? Я ведь различаю, что ты смеешься! Сердито дергаю тебя за руку:
- Тогда на автобусе поедем!
Ты тут же отводишь взгляд от какой-то яркой вывески:
- Нет, - и легко проводишь по моему плечу. - Если ты против, то поедем на такси. Но не на автобусе, это больше двух часов. Доберемся не раньше полуночи, к тому же тебя может снова укачать. Идем, Рицка?

Я переминаюсь с ноги на ногу, потом киваю. Даже разрешаю тебе положить руку мне на плечо. Странно, вроде бы ты с Нулями не общаешься, а на правила плюешь теперь не хуже них. Не будем телепортироваться… Даже если хочется.

В такси мы садимся на заднее сиденье как можно дальше друг от друга. И смотрим в разные стороны.
Я не думаю о тебе, не думаю, честно, но рука меня не спрашивает. Она сама тянется. И на полпути встречается с твоей. У меня вырывается вздох.
Ты надежно переплетаешь наши пальцы и наклоняешься вперед, к водителю:
- Если возможно, объезжайте пробки.
- Хорошо.

*
Ты запираешь входную дверь, а я выступаю из ботинок, наступая носками на пятки. Раздергиваю молнию на куртке, вешаю ее и, прислонившись к косяку, смотрю, как ты расстегиваешь пальто. Даже вешаешь его на плечики. А потом разворачиваешься и оказываешься рядом, поднимаешь меня, лицом к лицу:
- Рицка?..
Не даю тебе договорить. Прижимаюсь к губам, забираюсь пальцами в волосы. Ты судорожно вздыхаешь и обнимаешь меня так, что ребра хрустят. Опираюсь локтями тебе на плечи - и обхватываю ногами. Ох, черт… Как мы доехали?
- Рицка, подожди, - ты смеешься, тихо, сбивчиво, - давай до комнаты доберемся.
Я дышу тебе в шею:
- Так неси, ты ж меня ухватил?
Ты коротко стонешь, когда я дотрагиваюсь до кожи языком, обхватываешь ладонью мой затылок:
- Рицка!
- И поскорее, - довершаю я шепотом.

Ты опускаешь меня на кровать, пытаешься отстраниться. Я не размыкаю рук:
- Соби!
Не сбежишь. Не теперь.
Ты вздыхаешь и садишься тоже. Хорошо, что мы успели разуться. Подцепляешь край моего свитера, я послушно поднимаю руки, и ты одним движением стягиваешь его. В темноте с шерсти сыплются белые искры. Волосы потрескивают, липнут к щекам.
Встаю на колени и тащу вверх твой пуловер. Ты не возражаешь, только смотришь на меня, неотрывно, почти не мигая.
И водолазку туда же. Кладу ладони тебе на пояс, а ты останавливаешь их, все еще на меня глядя. Потом опускаешь голову и киваешь. Я снимаю водолазку - а ты расстегиваешь мою фланелевую рубашку. Ложишься, укладываешь меня рядом и опять обнимаешь.
Ты горячий. Скольжу ладонями по твоим плечам, вжимаюсь бедрами, не могу удержаться. Ты гладишь меня по спине и… И сам подаешься навстречу.
Закусываю губу, хватаюсь за тебя:
- Соби!..
У тебя наконец глаза закрылись, дрожащими пальцами вожу по твоему лицу, по сомкнутым ресницам. Ты касаешься губами моей ладони:
- Что, Рицка?
- Ничего, - голос срывается, - все нормально.
Ты меня целуешь. Научил целоваться, отказаться не смогу… Голова кружится, я как пружина, хочу распрямиться!
Ты скользишь рукой по моей груди, по животу, расстегиваешь джинсы. У тебя в лице нетерпение. Я раньше не замечал или ты не показывал?
- Соби… - осторожно дергаю тебя за волосы. Ты смотришь на меня:
- М?
- Пожалуйста, - кладу ладонь на пояс твоих джинсов, - я тоже хочу…
Ты напрягаешься, так ощутимо, что застываешь почти. Приподнимаюсь, прижимаюсь к тебе:
- Соби, пожалуйста…
Ты целуешь меня в шею и чуть заметно киваешь. Неужто?!
Пуговица не слушается, молния не поддается, хоть плачь. Но я упрямлюсь. Ты стаскиваешь с меня джинсы, я спинываю штанины. Вот-вот сознание потеряю, так стараюсь соображать.
- Рицка, - шепчешь ты около уха. Не могу, стон вырывается сам. - Рицка, я не сбегу. Уступи себе.
Уступить?.. Я отчаянно тянусь навстречу твоим пальцам. Не себе… тебе… Ты же знаешь, что со мной делать! Ох… За-ачем ты это сказал…
- Соби!!

Открываю невидящие глаза и пытаюсь вспомнить, как дышать. Нечестно - я все время все получаю первым! Возвращаю руку тебе туда, откуда ты ее убрал. Ты обнимаешь меня крепче.
- Ты же не против? - я должен спросить, даже если вопрос дурацкий.
- Нет, - шепчешь ты после паузы.
Я, оказывается, все-таки справился с застежкой, просто не понял в тот момент. С невероятным облегчением запускаю руку внутрь. Ты затаиваешь дыхание, прихватывая прядь моих волос, и начинаешь дрожать. Я пугаюсь. А если у меня не получится?
Осторожно складываю ладонь лодочкой, и ты приглушенно стонешь. Нет, только не отодвигайся. На всякий случай прижимаюсь к тебе. Ты накрываешь мою руку:
- Не бойся, Рицка. Все правильно.
Только не оттолкни меня, не оттолкни, бьется в голове. Скольжу кончиками пальцев по плавкам, забираюсь под резинку. Ты помогаешь мне и… и даже направляешь. Я нерешительно провожу вверх-вниз, как себе. Ты снова стонешь сквозь зубы:
- Рицка! - и обхватываешь мою ладонь своей. Прислоняюсь лбом к твоей груди, подстраиваюсь под движения. Ты всегда тихий, не то что я, но, наверное, тоже больше не можешь. Кусаешь губы, и все равно… Обнимаешь меня свободной рукой, горячо дышишь в волосы. Меня трясет как в лихорадке от этого. Не справиться.
Ты вздрагиваешь, вжимаешься в мою ладонь, захлебываешься воздухом - и долго-долго выдыхаешь, не отстраняясь, не шевелясь. Не отпуская меня.

А я, между прочим, рехнусь сейчас! Ёрзаю и пытаюсь лечь на спину, не убирая от тебя руку. Другая под боком, и ею вообще-то неудобно, но хоть как-нибудь! Ты открываешь глаза - не вижу, просто знаю - и наблюдаешь за мной.
А потом освобождаешь мои пальцы. Не вытаскиваешь мое запястье, не говоришь ничего, просто опережаешь мою левую ладонь своей:
- Прости.
- За что? - от смущения голос пропадает.
- Я должен был об этом подумать, - ты чуть улыбаешься. - Прости, Рицка, ты меня отвлек. Сейчас.
Да, сейчас, сейчас, немедленно! Вталкиваюсь в теплую влажную ладонь, откидываю голову тебе на плечо. Ты целуешь меня, попадая в один ритм с рукой. С-ума-сойти-Соби… Соби… да… да!

…Ты снова укрываешь нас покрывалом, вставать и расстилать постель нет сил.
- Мы точно извращенцы, - сообщаю я, устраиваясь удобнее. Ты фыркаешь, чертя круги у основания моего хвоста:
- Почему?
- Потому что все время этим занимаемся, - я машинально обвиваю им твою руку.
- Не слышу неудовольствия, - ты дуешь на мой сырой лоб.
- Его и нет. Просто Кио точно не понял бы.
- А мы ему не скажем, - ты дотрагиваешься губами до моей брови.
- Ясное дело. Это только нас касается, - я придвигаюсь теснее.
- Только нас, - повторяешь ты задумчиво. - Тебе удобно, Рицка?
Хочу всегда слышать тебя таким, как сейчас. Киваю.
- Тепло?
- Ага. А чаю попьем потом?
- Непременно, - ты, кажется, улыбаешься. - Как только захочешь.
- Лежи пока, - предупреждаю на всякий случай.
- Я же сказал, когда ты захочешь, - ты потягиваешься и гладишь меня по плечу. - Потом можем посмотреть, какие кадры из отснятого удались. Как ты считаешь?
Я киваю:
- Через полчаса.

…Что ты там говорил про «ждать два года»?

*
Через полчаса не получается: мы засыпаем. Я открываю глаза, когда за окнами уже чернильные сумерки. Ты лежишь на спине, раскинув руки. Ни разу не видел, чтобы ты так спал.
Поднимаю голову с твоего плеча, опираюсь на локоть и вглядываюсь в твое лицо. Спокойное. Правда спокойное. Оно очень изменится, когда я тебя разбужу? Облизываю губы, кладу ладонь тебе на солнечное сплетение - я обычно лбом как раз в него упираюсь, когда ты меня обнимаешь.
- Соби?
Ты просыпаешься так медленно, я даже губу прикусываю. Раньше всегда… Ладно, это раньше было. Видишь меня над собой и улыбаешься:
- Рицка. Поздно уже?
- Не знаю. Но явно вечер.
- Вечер был, когда мы приехали, - ты обнимаешь меня. - Сейчас, наверное, уже ночь. Будем пить чай?
- И фотки смотреть, - напоминаю я. - Ты же меня все равно на завтра отпросил из школы. А сам в университет пойдешь?
Ты что-то взвешиваешь:
- Нет. Если хочешь, пропущу день.
- А тебе за прогул ничего не будет? - я прищуриваюсь. Ты качаешь головой и пытаешься пригнуть меня к себе. Ну да, опять мне рот закроешь! - Соби!
- У нас полусвободное посещение, - ты ослабляешь нажим, - к тому же завтра первый день семестра. Ничего страшного.
- А если там что-нибудь важное скажут? - продолжаю я. Ты чуть улыбаешься. - Соби!
- М? - ты улыбаешься заметнее.
- Ты мне думать мешаешь!
- Рицка, что-то действительно важное я узнаю и от Кио, - ты будто не слышишь предупреждения. - Если, конечно, ты не отправишь меня учиться.
Вздыхаю и мотаю головой.
- Вот и отлично, - ты приподнимаешь меня за плечи и садишься, тронув губами щеку. Все-таки поцеловал, да? - Пойдем собирать на стол.

Ты встаешь, проходишь к шкафу и что-то достаешь из него. Ну да, в водолазке сейчас жарко будет. Не оглядываясь, застегиваешь пуговицу на джинсах, натягиваешь через голову вынутую вещь. А когда-нибудь на тебе и джинсов не останется. Точно говорю, Соби.
Уши при этой мысли сами встают вертикально. Нашел о чем думать, сейчас ведь на кухню выходить! И надо тоже одеться. Не в одних же плавках разгуливать.
- Рицка, вымой перед едой руки, - говоришь ты уже из коридора.
- Сам знаю! - я спрыгиваю с кровати. Старший, тоже мне!
Но я слышу, что ты улыбаешься. И разозлиться не получается.

В который раз думаю, что надо купить еще какую-нибудь маленькую лампу. Верхний свет после сумрака комнаты кажется слишком ярким. Я устраиваюсь в своем любимом углу на табуретке, кладу подборок на подтянутое к груди колено. Ты разливаешь чай:
- Рицка, красный или зеленый?
- Красный, - тонкий носик чайника замирает над твоей чашкой, потом перемещается к моей. - Ну и налил бы себе сначала!
Ты не отвечаешь, только чуть поводишь плечами. Правила вежливости, наверное. А я не знаю.
Ты усаживаешься на торце стола, придвигаешь ко мне хлебницу, в которой накрыто салфеткой печенье.
- Соби, у нас джем остался?
- Позавчера куплен твой апельсиновый, - ты встречаешься со мной взглядом. Я торопливо встаю и заглядываю в холодильник. Видимо, это безнадежно: как ни посмотришь, так не знаю, куда руки девать или глаза спрятать.
- Почему мой? - спрашиваю, нашаривая на полке банку.
- Потому что он тебе нравится, - ты легко дергаешь меня за хвост. - Ты решил там зимовать?
- Оставь же ты хвост в покое! - я возмущенно выпрямляюсь, закрывая дверцу. У тебя невозмутимое выражение лица:
- Как скажешь. Просто до него было легче всего дотянуться.
- Хвост не для того, чтобы за него тащить! - сообщаю, снова садясь.
- Нет? - ты лукаво глядишь на меня. - А каково его предназначение, Рицка?
Я кошусь на тебя исподлобья:
- Пей чай!
- Пью, - ты прячешь улыбку и протягиваешь мне маленькую ложку. - Для джема.

Ты отпиваешь каркадэ, а я не могу отвести от тебя взгляд. Сразу не дошло, а сейчас… На тебе футболка. С рукавами до локтя и открытой шеей. А на горле нет бинтов. У тебя волосы вперед падают, не все буквы видно, и шрамы теперь не такие толстые и выпуклые, как раньше, но дело не в этом. Ты… я даже не знал, что у тебя такие вещи есть. Почему ты не носил? Ужасно хочется до тебя дотронуться.
Стискиваю чашку, и ты опускаешь мне на локоть ладонь:
- Рицка?
Торопливо качаю головой:
- Все в порядке.
- Точно?
- Да, - я поднимаю голову. - Давай фотографии смотреть?
- Конечно, - соглашаешься ты. - Сейчас я к тебе присоединюсь.

Какой яркий день был все-таки. Хорошо, что у фотоаппарата есть функция антизасветки, и все равно небо кое-где почти белое, а было ведь ослепительно-синее. Снежные статуи поглощают солнце, а ледяные отражают, как зеркала. На нескольких снимках мы с тобой вместе - так, как по осени в парке щелкались: я стою на цыпочках, обхватив твой локоть, а ты держишь фотоаппарат на отлете. Разница разве что в обстановке да в твоем выражении лица. Раньше оно было такое, словно ты на работе. Накрываю ладонью твою руку, лежащую у меня на талии:
- Спасибо, Соби.
Ты тепло вздыхаешь мне в ухо:
- Рицка, я хотел задать тебе вопрос.
Я молча киваю, от твоего тихого голоса делается трудней дышать.
- Что ты думаешь о предложении сэнсея?
Я вздрагиваю и оборачиваюсь:
- О чем?!
- О предложении приехать в Семь Лун, - повторяешь ты очень ровно. - Для знакомства и ради того, чтобы ты получил представление о моей школе.
Ничего себе переходы у тебя. Я открываю рот, но не могу найти ни одного слова.
- Рицка, это никоим образом не принуждение, - ты, кажется, не так понимаешь мое молчание, - если ты против, просто скажи нет. Я много думал о таком варианте в последние пару недель, и вчерашний звонок сэнсея…
- Соби, - я откашливаюсь, и ты немедленно умолкаешь, - но тебе же Сэймэй запретил мне даже рассказывать! А ты предлагаешь туда ехать?!
- Ты говорил с Ритцу-сэнсеем по телефону, - напоминаешь ты, - и сказал, что мы приедем, если я смогу привести тебя. Так?
- Д-да, - куда ты клонишь? - он хотел со мной «пообщаться»… Но Соби! Тебе же нельзя этого делать?
- Приказы Сэймэя больше недействительны, - ты дотрагиваешься рукой до горла. - И я могу тебя привести.

Я автоматически вцепляюсь в твою ладонь:
- Почему ты сейчас об этом думаешь?
Ты сжимаешь губы и хмуришься:
- Я не хочу, чтобы ты впервые встретился с Сэймэем на поединке, где у вас не будет возможности пообщаться. Это во-первых. Во-вторых, при перспективе дуэли с ним и Нисеем крайне нежелательно было бы получить очередных противников из школы. Ты же знаешь, что после боев мне нужно какое-то время на восстановление. Я не хочу подставить тебя.

Смотришь мне в лицо. Как взрослому. Я прерывисто вздыхаю:
- Ты сказал, что сэнсей считает тебя человеком, который держится за иллюзию. Помнишь?
Ты чуть усмехаешься:
- Да, разумеется.
- И что он сделает, если мы явимся в Семь Лун? Что будешь делать ты?
- Тебя никто не тронет, Рицка, обещаю. Я буду рядом, и я защищу тебя. Ты моя Жертва, я подчиняюсь только твоим приказам.
- Соби, - меня дрожью прохватывает от твоих слов, - я не об этом! Тебе могут что-нибудь сделать?
После того, как мы столько раз отбивались…
- Думаю, нас попытаются разделить, - отвечаешь ты неохотно. - Но если ты будешь против…
- Буду! - бросаю я резко. - А твоему сэнсею я Имя покажу! И пусть только попробует к тебе подойти!
Ты прижимаешь меня к себе:
- Спасибо.
- Точно придурок, - я пытаюсь вырваться. - За что?!
- За поддержку, Рицка. Так ты согласен?

Я закрываю глаза.
«Именно с тобой в последние месяцы хотелось поговорить и мне, и моим коллегам».
Они не отстанут. А если явимся сами - или поймут, что мы одноимённые, или… А если или, отобьемся. С тобой никуда не страшно соваться. И хуже ведь уже некуда, наверное, раз ты сам предлагаешь.
«Рицка, Сэймэй любит тебя. Я всегда это знал».
Любит. Хм. И тебя тоже, видимо. Но как минимум один из нас его очень раздражает. Лучше выяснять, кто, имея равный запас информации. Силы у меня, ты говоришь, много. А вот теории мало.
Ты готов рискнуть. Ради меня, я знаю.
Не хочу, чтобы тебя снова и снова доводили на поединках. На одном потенциале держаться трудно.
Все верно. Только…

- Соби, только я хочу, чтобы мы везде ходили вместе. Вообще везде. Что бы они ни говорили. Если не согласятся, мы оттуда исчезнем. Можно так?
- Боец и не должен покидать Жертву, - ты слегка улыбаешься и дотрагиваешься до моей щеки. - Да, Рицка. - И переспрашиваешь после паузы: - То есть ты согласен?

Я отвечаю за тебя. Так Йоджи сказал. Кстати, можно позвонить Зеро - они ведь твердили, что явиться в Семь Лун в наших интересах. А может, с нами захотят?
Минами Ритцу. Я запомнил имя. Навыки гипноза - и болевые блоки, я догадался в конце концов, что это такое. Его Сэймэй очень не любил, да и мне не за что. Раз он так хочет посмотреть на меня… я тоже могу посмотреть на него.
Твое белое лицо после его звонков.
«Есть только один человек, которому я доверяю. Я говорю о Рицке».

- Соби, а если они захотят, чтобы я там учился, тогда что? Ты же уже закончил?
Ты тоже о чем-то думаешь, потому что почти судорожно прижимаешь меня к себе:
- Ничего страшного. Я уже учился в университете, когда был Бойцом твоего брата.
- Но вы жили отдельно!
Я не вижу, я чувствую твой кивок.
- А я так не согласен! Я без тебя там не останусь!!
Ты медленно выдыхаешь - и смеешься:
- Рицка, я пытаюсь позаботиться о твоей безопасности.
- А на свою плевать, как обычно? - я вцепляюсь в тебя покрепче. - Или с тобой, или никак!
- Хорошо, - ты пропускаешь через пальцы мои отросшие волосы. - Думаю, вопрос решаем. Существуют пары с куда большей разницей в возрасте, чем у нас. Это не проблема, Рицка.
- Тогда ладно, - глаза закрываются от твоих прикосновений, - тогда можно завтра съездить, а дальше будет видно.
- Завтра? - ты на секунду замираешь.
- А чего откладывать? - я трусь затылком о твою ладонь, и ты возобновляешь движения. - Все равно день свободный. Только у меня нет никакого желания школу менять, - дыхание начинает сбиваться, я очень стараюсь его сохранить. Ты ведь вроде ничего не делаешь! - Я к своему классу привык. И как насчет методов приучения к боли? - добавляю шепотом.
- Тебя никто не тронет, - повторяешь ты твердо. Я открываю глаза. У тебя такое выражение… - Никто, Рицка.
- Да я не боюсь, просто… - исхитряюсь повернуться и сесть спиной к телевизору, так, чтобы ноги поставить на пол за тобой, а локти тебе на колени. Дотрагиваюсь до твоей шеи, до выемки между ключицами, до рубцов: - Просто хочется кое-кому голову оторвать.
- Не надо, - ты опускаешь ладонь мне на спину и привлекаешь меня ближе. - Тебе все равно удалось невозможное, Рицка. И ты дал мне Имя. Поверь, это значит куда больше. А кое для кого куда обиднее, - твои губы трогает чужая, очень недобрая улыбка. И пропадает.
Интересно, что именно невозможное мне удалось?
- Соби, - я смыкаю руки у тебя за шеей, - мы в день уложимся?
- Думаю, да. Ночевать, по крайней мере, не останемся.
- Угу, - я сосредоточенно киваю. - Тогда давай, что ли, спать ложиться. И пообещай, что от меня ни на шаг!
Ты дышишь на мои губы, почти задеваешь:
- Ты боишься за меня?
Есть классный способ уходить от темы.
Но после поцелуя я все же откликаюсь:
- Будешь мне все показывать. И рассказывать. И при разговорах присутствовать.
- Думаю, сэнсеев будет интересовать в первую очередь твой взгляд на вещи, Рицка, - ты обнимаешь меня за талию. - Боец всегда подчинен Жертве.
- Кто сказал?
- Это правило школы, - ты пожимаешь плечами.

«Боец в паре главным не бывает, это закон».
А я надеялся, что мне удалось все забыть!

- Но я не учусь там, Соби. И меня устраивает, как есть сейчас! - сообщаю тебе новость. А то ты сам не догадаешься. - Так что придется им нарушить правила, а то мы возьмем и уйдем!
- Рицка, тебе нужна информация. Моих знаний недостаточно…
- Соби, мы им нужны больше! Да даже если только я! Все равно больше! Вот из этого и будем исходить!
- Ты приказываешь? - осведомляешься ты, наклоняя голову к плечу.
- Тебе от этого легче, что ли, будет? Можешь считать, что да!
Ты прикрываешь глаза:
- Спасибо.

Я - идиот. Кли-ни-чес-кий. Это же нарушение норм, которые тебе с моего возраста вбивали! Наверняка сам ты против них пойти не можешь. Шумно вздыхаю и обнимаю тебя сильнее:
- Соби…
- Все верно, Рицка, - ты гладишь меня по голове, - в самом деле. Хорошо, будет так, как ты скажешь.

Зато ты больше никогда не упоминаешь о приказах в нормальной жизни. А тут… тут я могу командовать. Правда могу. Только соображаю медленно.

- Так что ходи со мной и говори, что это я так хочу, - говорю глухо, устраиваясь у тебя на плече. - И пускай меня спрашивают.
- Ты уверен в решении? - ты снова перебираешь мои волосы.
- Причем давно, - я мрачно хмыкаю. - И не начинай о том, как оно мне тяжело далось. Без тебя все было бы много хуже.
- Я тебя люблю, - тихо произносишь ты, помолчав.
- Я знаю.
Прижимаюсь крепче. Каждый раз отвечать у меня просто не получается. Хорошо, что ты понимаешь.
- Наверное, действительно стоит лечь, - ты водишь пальцем по краю моего обычного уха. - Если поедем завтра… впрочем, можем и не ехать. В школу разрешена парная телепортация.
- А просто так, значит, нельзя? - я хмыкаю. - Ну и установки. Раз ты считаешь, что можно, зачем откладывать. И так ведь тянули.
- Рицка, - ты осторожно отодвигаешь меня, заглядываешь в лицо, - ты мог приказать раньше.
- Чтобы у тебя еще раз кровь горлом шла? Сейчас разозлюсь! - обещаю сердито. Ты улыбаешься. - И нечему радоваться!
- Мне просто нравятся твои реакции, Рицка, - вот точно побью сейчас. - Только, прошу тебя, будь очень осмотрителен. Слушать будут каждое твое слово. Каждый твой взгляд будет замечен и оценен. Семь Лун крайне в тебе заинтересованы. Пожалуйста, помни об этом. Далеко не всему из того, что ты услышишь, стоит верить. Или принимать за полную версию.
- А я вообще верю только тебе, - фыркаю я. - Так что могут особо и не стараться. Соби, мне не хочется в эту школу, пойми ты!
- Только мне? - повторяешь ты медленно.
- А то ты не знаешь! Нет, погоди! - ты явно собираешься целоваться.
- Тогда отчего ты соглашаешься?
- Начнем сначала, что ли? - я недоуменно пожимаю плечами. - Чтобы от нас отстали. И чтобы сказали, что с Сэймэем делать.
- Сэймэй… - начинаешь ты, но я перебиваю:
- Вот когда придет и все объяснит, причем оч-чень убедительно, тогда и будем разговаривать. Все, Соби. Больше ничего о нем не хочу слышать.

Да, мне больно. И ты видишь, что больно. Продолжишь?

Ты вздыхаешь и киваешь:
- Конечно, Рицка. Договорились.
- Тогда давай фотки досматривать, - я исхитряюсь еще раз повернуться и прислоняюсь к тебе. Вообще я не уверен, что мы доглядим до конца. Но попробуем.

*
Я не верил в судьбу. Я и сейчас в нее не верю. И тебя отучаю.
Смотри: ты хотел мне принадлежать, помнишь, ты говорил? И у нас появилось общее Имя.
Я хотел узнать о Семи Лунах и что случилось с моим братом. Второе уже знаю. О первом завтра расскажут твои учителя.

А еще… на грани сна… мне приходит мысль, что я однажды проснусь, а уши останутся на подушке. И хвост отпадет, говорят, это совсем не больно…
Так вот я точно знаю, Соби, кто будет главным.
Нет никаких законов.
Есть только то, чего мы хотим.
8 марта - 24 июня 2006