Пролог Кап. Кап. Кап. Время можно отсчитывать по каплям дождя, падающим на железные перила. Кап. Кап. Кап. Минуты можно складывать в часы, наблюдая за молниеносными движениями высокого теннисиста в кепке. Кап. Кап. Кап. Когда ему удаётся справиться с дрожащими руками и потерянной концентрацией, желтый мяч разбивает очередную каплю у стены под навесом на тысячи молекул. Кап. Кап. Кап. Весь запас снарядов давно валяется на сырой земле, а ведь раньше удавалось обойтись всего одним. Кап. Кап. Кап…
Одежда промокла, официальный черный костюм липнет к телу, обувь явно не подходит для игры в теннис под проливным дождём. Ботинки скользят по грязи, увязают в неизвестно откуда взявшейся глине. Между подкатанными штанинами и верхней резинкой носков - открытый участок кожи. Участок ослепительно белой кожи, покрытый мурашками. Одна. Вторая. Третья. Сотая. По всему телу, даже где-то глубоко внутри, как раз в районе центра, отвечающего за ровное дыхание.
Волосы под кепкой влажные от пота, глаза сощурены, складка между бровей залегла слишком глубоко. Губы презрительно поджаты, но время от времени шепчут проклятья. Виртуозно, грубо и от души. Его зовут Атобе Кейго, ему 19 лет. Он самый богатый ублюдок в округе, и весь мир будет лежать у его ног, стоит только щелкнуть двумя пальцами. У него отличное воспитание, заботливые родители и статус капитана школьной команды по теннису. А ещё он влюблён, и это чувство так же необычно и неожиданно, как и третий промах мяча подряд.
*/*/*
Начать он решает с билета. Простого прямоугольного билета, пахнущего свежей типографской краской. Золотыми буквами по черному фону - «Вечер Танго», номер места в правом нижнем углу - витиеватым наклонным текстом. Белый конверт, скромные инициалы «А.К.» и несколько купюр мальчику-курьеру.
На первый вечер Санада, как и предполагалось, не приходит. Атобе даже не трудится лично явиться в здание театра - посылает вместо себя прислугу, велев немедленно ему позвонить, если случится непредвиденное, и временный капитан Риккайдай всё же примет приглашение.
Во второй раз Санада снова игнорирует щедрое предложение, вернув только что полученный билет курьеру. Атобе отсылает извиняющегося мальчишку, задумчиво вертит конверт в руках и загадочно улыбается, выбросив его в ближайшую мусорную корзину.
Игра обещает быть интересной, но, чтобы не затягивать первый этап, в следующую субботу Санаде доставляют шикарные красные розы. Атобе чинно ужинает со своими родителями в большой зале особняка, мысленно представляя себе выражение лица Геничиру, когда тот получит букет.
«Жизнь прекрасна», - думает он, тщательно пережевывая утку, ведь вместе с цветами и билетом Санада получил картонную карточку со всего тремя словами - «Синдром Гийена-Барре*». Небольшой прямоугольник, который станет гарантом того, что на следующий вечер теннисист всё же придёт.
***
Помещение наполнено до отказа. Ни одного свободного кресла, битком набитые ложи - и два парня примерно одного возраста, молча сидящие рядом. Один - чуть повыше другого, с серьёзными светло-коричневыми глазами и короткими черными волосами. Второй - в дорогом костюме от Армани и довольной ухмылкой на надменном лице. Между ними меньше десяти сантиметров, плечи почти соприкасаются, но если Атобе наслаждается ситуацией, то напряжение Санады выдают судорожно сжатые кулаки.
Танго - танец страсти. Музыка Танго - неповторимая индивидуальность на фоне километров нотных манускриптов с классической музыкой. Кейго улыбается, с удовольствием слушая четкий и отрывистый ритм мелодии. Она терзает сердца любителей яркой темой композиции и забавляет Атобе. Импульсивность и порывистость не для него. Идеальное сочетание знаний, силы и расчёта помогает ему один за другим выигрывать матчи. Только хитрость, потенциал собственного тела и слабости противника.
У всех есть слабое место, считает Атобе, и, как обычно, оказывается прав. Если удаётся найти брешь в защите противника, отыскать его ахиллесову пяту - прореху в безупречно сотканном умении играть и выигрывать, то возможно всё. Возможно победить после отрыва соперника на несколько геймов и даже сетов. Возможно сломать даже самого сильного и опытного теннисиста. Возможно заставить человека сделать что угодно против его воли, если правильно нажать на нужный рычаг.
***
За время концерта они не произносят ни слова. Только после финальных аккордов и последовавших за ними аплодисментов Атобе поворачивается к Санаде, некоторое время изучает его профиль и наклоняется к уху, шепча:
- Если бы я знал, что на тебя так подействуют розы, отправил бы их куда раньше.
- Чего ты пытаешься добиться? - Санада без интереса смотрит на лицо Атобе, не делая попытки отстраниться.
- А ты как думаешь? - Кейго чуть склоняет голову набок. Его улыбка становится ещё шире.
- Победа на региональных соревнованиях? - Геничиру хмурится, неодобрительно смотря на капитана команды Хётей. - Смешно предполагать, что мы согласимся слить матчи только потому, что ты решил нас шантажировать.
- Смешно предполагать, что мы и так не сможем у вас выиграть, - самоуверенно заявляет Атобе, мгновенно становясь серьёзным. - На самом деле всё гораздо проще, Санада.
На какое-то время между ними повисает молчаливая пауза, но уже через несколько секунд Кейго снова растягивает губы в своей фирменной улыбке.
- Пошли, - полуприказным тоном говорит он, первым вставая со своего места. - Прогуляемся.
***
- Ты, конечно же, в курсе, что у вашего капитана Юкимуры тяжелая форма Синдрома Гийена-Барре? - Атобе скашивает глаза на спокойно вышагивающего рядом с ним Санаду и утвердительно кивает, не дожидаясь ответа. - Так вот… курс операций плазмафереза** оплачивается фондом моего отца. Думаю, тебе не стоит объяснять, что при определённых обстоятельствах финансирование может прекратиться, и…
- Нет, - Санада останавливается посреди тротуара, буровя Кейго тяжелым взглядом. - Не стоит. Мы найдём деньги, так что можешь бежать к своему отцу хоть прямо сейчас.
- Ты в этом так уверен? - подавив невольное желание поёжиться, Атобе называет нужную сумму, которая даже по меркам вполне обеспеченных студентов Риккайдай выглядит слишком большой.
- Чего ты хочешь? - в голосе Геничиру слышится угроза. - Неужели это всё на самом деле из-за соревнований? Я был о тебе более высокого мнения. Не знал, что Хётей пойдёт на всё, лишь бы прибавить к своим наградам ещё одну - заработанную таким способом.
- Я ведь уже говорил, что всё гораздо проще, Санада, - Атобе смеется, поигрывая в руке связкой ключей от небольшой квартиры неподалёку. - В конце концов, это не всегда теннис…
***
С самого детства Атобе получал всё, что хотел - вещи, власть, людей. Особенно людей. Желание добиться кого-то недоступного и свободного от его влияния всегда было доминирующим. В ход шли изящное соблазнение, хитрость и, конечно же, шантаж. Особенно шантаж. Объекты его интереса сопротивлялись изо всех сил - он всегда выбирал достойных противников - но рано или поздно всё же опускали руки и разрешали ему делать то, что он хотел.
Секс, унижение, топтание чужой гордости. Ни с чем несравнимое удовольствие наблюдать за тем, как человек сам рушит себя изнутри - переступает через убеждения и принципы, чтобы позже утопить своё «Я» в муках стыда и совести. Санада был ярким примером тех людей, которые привлекали внимание Атобе - красивый, серьёзный, сильный, уверенный, преданный своей команде и друзьям. Ломать таких парней было особенным удовольствием.
Не считая себя геем, Кейго предпочитал заводить отношения именно с парнями. Намного больше страсти, напора и силы, которые в сочетании с неприятием таких отношений со стороны партнёра сносили крышу. Пьянящее чувство полного контроля, экстаз и феерия эмоций, когда непокорность превращается в мягкий пластилин - материал, из которого можно слепить не только ненависть и отвращение, но и полное подчинение. Под его телом люди начинали сходить с ума - терялись в новых ощущениях, с изумлением понимали, что всё, раньше казавшееся мерзким, противным и неправильным, намного лучше того, что нам пытаются подсунуть с помощью разговоров о нравственности.
***
- Спорю, что Юкимура никогда не целовал тебя так, - шепчет Атобе, отрываясь от вылизывания шеи Санады, и начиная одну за другой расстёгивать пуговицы на его рубашке. - Он ведь умён, твой хозяин. Держит на коротком поводке, но не подпускает к себе ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Улыбки, разговоры на философские темы и заверения в вечной дружбе, да?
Геничиру молчит, крепко стиснув челюсти. Губы сжаты в тонкую линию - влажные и припухшие после поцелуя Атобе, но так и не раскрывшиеся ему навстречу. Кейго представляет, как сложно сохранять невозмутимость, когда тебя ласкает и раздевает с вполне определёнными намерениями почти враг, но Санада выглядит спокойно. Дышит ровно, смотрит на пустую стену за спиной Атобе - пытается абстрагироваться от того, что происходит.
- Ты никогда не думал обо мне в таком ключе, да? - скорее для себя, чем для Санады торопливо говорит Кейго, спешно стаскивая с него одежду.
Проводит дрожащей от нетерпения ладонью по безволосой груди, касается кончиками пальцев четко выделяющихся кубиков пресса и снова тянется к губам. Мягким и таким упрямым губам, которые не хотят поддаваться его языку, позволяя только облизывать, посасывать и покусывать.
- Конечно, не думал, - сам же и отвечает на свой вопрос Кейго, схватив свою цель за руку и потащив в спальню - единственную используемую комнату в этой квартире.
Санада падает на большую двуспальную кровать, застеленную излишне пафосным красным шелковым бельём, и уже снизу вверх смотрит на Атобе. В глазах - ни намёка на укор или презрение, только безразличие и скука, помноженные на раздражение.
- Ты ведь никого, кроме Сеичи, не видишь, да? - злится Кейго, нависая над равнодушным Геничиру и с силой хватая его за подбородок большим и указательным пальцами. - Не видишь, не слышишь и не хочешь, да? Отвечай!
- Я никогда не интересовался Юкимурой так, как ты думаешь, - сдержанности Санады можно позавидовать. - Он только друг, если тебе вообще знаком смысл этого слова.
- Друг? - Атобе смеётся, начиная расстёгивать свои брюки свободной рукой. - А что, если я тогда в следующий раз займусь им, а? Интересно, он сможет пожертвовать чем-то ради тебя?
Кейго говорит, говорит, говорит, избавляя их обоих от одежды, в раже не замечая перемены в лице Геничиру. Глаза последнего сузились, брови сошлись на переносице, руки едва заметно подрагивают.
- Тебе рассказать, что я с ним сделаю, когда получу в свою постель? - снова переходя на шепот, Кейго ухмыляется. - Буду играть, как с котёнком. Он ведь хрупкий, нежный, да? Совсем, как маленькая беззащитная киска… он будет плакать, просить прекратить. А, может, умолять продолжать… я пока не решил. Тебе какой вариант больше нравится, а?
Ответ на свой вопрос Атобе получить не успевает - уже через мгновение, неожиданно для себя, оказывается придавлен к матрасу тяжелым телом Санады. Невозмутимость последнего слетела с лица, как плохо держащаяся маска - глаза горят бешеным огнём и смотрят зло, яростно, дико…
- … Поймёшь ты, наконец?! - выдыхает он, и палач превращается в жертву.
Эпилог
Через полтора месяца.
Кап. Кап. Кап. Время можно отсчитывать по каплям дождя, падающим на железные перила. Кап. Кап. Кап. Санада стоит на верхней ступеньке лестницы и внимательно наблюдает за тем, как Атобе в очередной раз мажет мячом, так и не попадая по цели. Кап. Кап. Кап. "Жизнь имеет свойство переворачиваться с ног на голову", - думает Геничиру, смотря на когда-то жестокого и беспринципного сукиного сына, который за час до финального матча отказался от участия в самом важном соревновании сезона. Кап. Кап. Кап. Атобе подходит к стене и начинает ракеткой собирать разбросанные желтые мячики. Кап. Кап. Кап. "Он, наконец, понял", - мысленно улыбается Санада, доставая из кармана сложенный пополам белый конвёрт. В нём - два билета.
* Синдром Гийена-Барре - одно из наиболее тяжелых заболеваний периферической нервной системы, которым по сюжету аниме болен Сеичи Юкимура.
** Курс операций плазмафереза - метод лечения тяжелых форм Синдрома Гийена-Барре (от автора: я не знаю, сколько на самом деле стоит данное лечение).
Конец.
