Яой Фанфики

***

Их много, они визгливы, фальшивы, слишком сильно надушены. Все ароматы смешиваются в один - крепкий, тяжелый, давящий. Девушки клубятся вокруг нас, и от их общего запаха становится дурно. В глазах рябит от ярких цветов их одежды, в ушах звенит от восторженных стонов и мерного размешивания ложечками сахара. Мне сложно дышать, видеть и слышать, даже тебя, но я улыбаюсь и разливаю чай по фарфоровым чашкам. Проклинаю нашу работу и прилагаю все усилия для того, чтобы очаровать новых клиенток. Играю в очередной постановочной сценке «прекрасное проявление братской любви» по сценарию Оотори и осознаю, что с каждым разом расстояние между нашими с тобой губами сокращается. Однажды я не выдержу, говорю себе, и на самом деле не выдерживаю.

На этот раз ты «случайно» опрокидываешь чашку на пол. Жидкость моментально растекается по паркету, осколки разлетаются по сторонам, как брызги воды, когда ты вбегаешь в реку. Я торопливо ставлю на стол чайник и тут же бросаюсь к тебе, обхватываю руками за плечи, тревожно заглядываю в глаза, приглушенно спрашивая:

- Ты в порядке? - после торопливого кивка прислоняюсь лбом к твоему и слышу за спиной дружный девичий вздох.

В нас упираются жадные взгляды, девушки что-то лепечут, а я думаю только о том, что твои губы едва заметно дрожат.

- Ты уверен, что всё в порядке? - на сей раз этот вопрос не рассчитан на то, чтобы его услышали другие.

Я перемещаю левую руку с плеча на затылок и зарываюсь пальцами в мягкие рыжие волосы. Поглаживаю, ворошу их, ласкаю без страха быть понятым не так остальными. Это ведь тоже часть сценария.

- Всё хорошо, - шепчешь, и мне не кажется, когда я вижу в твоём взгляде затравленность, испуг и желание отстраниться. - Хикару…

- Каору… - я знаю, что должен немедленно отпустить тебя и продолжить завоёвывать юные сердца студенток, но вместо этого сильнее сжимаю пальцы, сминаю идеально оглаженную ткань синего пиджака.

Ты переводишь взгляд на мою руку, прикусываешь губу и стремительно заливаешься краской. Продолжаешь играть свою роль, так окончательно и не осознав, что я играл только первую минуту.

- Отпусти, - просишь беззвучно, но я читаю всё в повороте головы, в сбитом дыхании, в дрожи отвращения, прошедшей по твоему телу.

Я отпускаю. Делаю шаг назад, улыбаюсь, поворачиваюсь к девушкам и начинаю обсуждать преимущества зелёного чая перед чёрным. Но перед этим беру тебя за подбородок, вынуждаю посмотреть на меня и легко целую в губы. Настолько легко, что никто, кроме нас двоих, не видит в этом ничего предосудительного.

***

Весь день ты ведёшь себя так, будто ничего не произошло. Шутишь, о чём-то оживлённо разговариваешь с Харухи, помогаешь Хани постирать его зайчика, даже внимательно выслушиваешь очередную бредовую идею Тамаки. Я делаю то же самое, постоянно нахожусь рядом, успешно копирую выражение твоего лица, игривые интонации в голосе. Смеюсь, слушаю музыку, разглядываю новую серию фотографий, выбираю самые удачные для следующего выпуска журнала. Я почти готов поверить в то, что у нашего невинного поцелуя не будет последствий, но…

- Я буду спать на диване, - категорично отрезаешь, забирая с кровати свою подушку.

Берёшь с кресла бежевый плед, достаёшь пижаму и уходишь переодеваться в ванную комнату. Я шокировано приподнимаюсь на локте с ковра и все пять минут, что тебя нет в спальне, бездумно смотрю на дверь. Растёрянно моргаю, пытаюсь уцепиться за одну из хаотично мечущихся в голове мыслей, но вместо этого просто испепеляю дубовую преграду взглядом. Тебе так противно спать со мной?

- Спокойной ночи, Хикару, - ты говоришь это, не глядя на меня, накрываешься импровизированным одеялом и гасишь лампу на тумбочке возле дивана.

- Спокойной ночи, Каору… - я поджимаю колени к груди, сворачиваюсь на своём месте клубочком и зажмуриваюсь. Это не правда, говорю себе, это не может быть правдой.

***

Ни один из нас не выспался, и на уроках мы только и делаем, что украдкой посапываем прямо за партами. Я так и не уснул этой ночью - неподвижно лежал на кровати, прислушивался к твоему дыханию, пытался что-то сделать со странным чувством одиночества. Только утром по синим кругам под глазами я понял, что ты тоже не спал. Так сильно боялся, что я осмелюсь тебе что-то сделать?

После обеденного звонка ты первый поднимаешься, быстро скидываешь тетради с учебниками в сумку и подходишь к Фудзиоке. Она выслушивает тебя, бросает недоумевающий взгляд в мою сторону, но потом кивает. Вы выходите из класса и поворачиваете в сторону кафетерия, а я впервые ловлю себя на мысли, что готов убить нашу общую подругу.

- Пошли, - Харухи понимающе улыбается, когда я появляюсь рядом с вами, буквально сдёргиваю тебя со стула и волоку к двустворчатой двери.

- Хикару? - ты потираешь запястье, прислоняясь к стене в коридоре. - Что случилось?

- За что ты так со мной?! - я кричу, сползая по той же стенке на пол, и утыкаюсь лицом в колени.

- Люди могут увидеть, - ты присаживаешься рядом, кладёшь руку на моё плечо и осторожно гладишь. - Оотори это не понравится.

- Пожалуйста, - я всхлипываю. - Пожалуйста…

- Завтра я попрошу у родителей отдельную комнату, - устало вздыхаешь, поднимаешься на ноги и уходишь.

Я даже не смотрю тебе вслед - знаю, что не обернёшься.

***

Пока в бывшей комнате для гостей делают ремонт, ты продолжаешь спать на диване. У тебя уже появилось нормальное одеяло, личная полка для вещей, куда ты переложил все свои мелочи, сумев отделить их от общих, и самостоятельная, совсем не касающаяся меня жизнь. Я сижу на широком подоконнике, пока ещё в нашей спальне, угрюмо смотрю в сад и наблюдаю за тем, как ты играешь в бадминтон с одноклассниками. Мне никогда не приходило в голову подружиться с кем-то из них. Ты сумел сделать это за четыре дня.

Я перестал спать, учиться, появляться в клубе. Харухи приносит домашние задания, Тамаки обрывает телефон, Хани присылает с Мори-семпаем пирожные, Кёя подсчитывает убытки и выставляет мне неустойку. Ты же равнодушно передаёшь привет от всех сразу и практически не разговариваешь со мной. Только застав меня с лезвием в руках, срываешься, бьёшь по лицу, обзываешь придурком и выбегаешь. Я даже не успеваю сказать, что пытаюсь понять, откуда оно взялось в нашей ванной.

Той же ночью я не выдерживаю и перебираюсь ближе к тебе. Ложусь рядом с диваном на пол, подкладываю под голову локоть и бесшумно глотаю слёзы. Становится легче, и я впервые за последние дни умудряюсь поспать хотя бы несколько часов. Мне снится, как ты гладишь меня по волосам, проводишь подушечками пальцев по щеке и тихо называешь дурачком. Я бы всё отдал, чтобы это было на самом деле, но утром ты спросонья наступаешь на меня, спотыкаешься и разбиваешь нос, падая.

***

В больнице пахнет лекарствами, мамиными крепкими духами и твоей кровью. Ты удерживаешь у носа платок, и пытаешься вырвать свою руку из моей ладони. Я не отпускаю, жалобно смотрю и ты, чтобы не вызвать маминых вопросов, сдаёшься.

- Прошу больного проследовать за мной, - врач улыбается маме и отрицательно качает головой, не разрешая мне пойти вместе с тобой.

- Только больной, - категорично заявляет Исида-сан, подталкивает тебя к двери с табличкой «рентген» и опять растягивает губы в холодной, профессиональной улыбке.

- Спокойно, Хикару, с ним всё будет хорошо, - мама обнимает меня за плечи, прижимает к себе и внезапно начинает плакать. - Бедные мальчики, вы перестанете быть такими похожими друг на друга…

Когда через пятнадцать минут она охает, посмотрев на моё лицо, я говорю, что поскользнулся в туалете.

Ты не смотришь на меня ни в больнице, ни в машине, ни дома. Молча переносишь свою одежду и вещи в новую комнату, забираешь школьные принадлежности. Наша общая фотография остаётся стоять на тумбочке у дивана. Я долго глажу твоё лицо через стекло рамки, и все последующие ночи провожу у твоей двери, уходя до того, как ты просыпаешься.

***

В субботу вечером ты опять уходишь на встречу с Харухи. Я нервно бегаю по своей комнате, обхватив голову руками, и повторяю вместо мантры, что у вас с Фудзиокой ничего нет. Ничего нет, ничего нет, ничего нет.

Кровь едва проступает под острым кончиком лезвия, но несколько капель всё же падают на белый подоконник. Я неаккуратно смахиваю их с деревянной поверхности, только больше размазываю, пачкаю руку и решаю вытереть потом. Остаётся вывести последнюю линию твоего имени, и уже через несколько минут я любуюсь своим запястьем. К.А.О.Р.У. Такой же шрам остался у меня на сердце после того, как утром ты сказал, что видеть меня не можешь.

- Каору… - я выдыхаю, прикасаюсь губами к изрезанной коже и начинаю осторожно вылизывать кончиком языка. - Каору…

- Каору! - смех Харухи слышен из сада через приоткрытое окно.

Я даже не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на то, как ты будешь её целовать. Мне больно, и если я это увижу, уже никто и никогда не сможет заставить меня находиться с этой девушкой в одном помещении.

***

Я спускаюсь на кухню за молоком и сталкиваюсь с тобой на лестнице. У тебя распухли губы, сбилось дыхание, и ты пытаешься игнорировать собственного брата.

- Привет, Каору, - я не даю тебе пройти, делая шаг влево, когда ты пытаешься меня обогнуть.

- Привет, Хикару. Спокойной ночи, - шаг вправо, но я тут же повторяю и его, упрямо смотря тебе в глаза. - Дай мне пройти.

- Нам надо поговорить, - голос звучит слишком надломлено даже для меня, но ты только морщишься, скрещивая руки на груди.

- Мне не интересно.

- Я не могу без тебя.

- Мне не интересно, - повторяешь с нажимом, сводя брови на переносице. - Оставь меня в покое.

- Пожалуйста… - я отвожу взгляд, чтобы не смотреть на твоё чужое лицо и ссутуливаюсь.

- Вот и отлично, - ты не понимаешь, что я хотел этим сказать, и буквально отодвигаешь меня в сторону, продолжая подниматься наверх.

Я молча вслушиваюсь в твои уверенные шаги, но, в конце концов, всё же срываюсь на крик:

- Я умру без тебя, это ты понимаешь?!

На какой-то момент ты останавливаешься, но потом что-то шепчешь и уходишь. Я опускаюсь на ступеньки, пытаясь убедить себя в том, что слова «Тебе придётся научиться жить без меня» мне только послышались.

***

Я заболел. Не тобой, нет - тобой я болен я самого рождения, а банальной, но от этого не становящейся менее противной и болезненной ангиной. Врачи говорят, что из-за нервного срыва организм ослаблен, ты же говоришь, что мои жалкие уловки не помогут. То, что началось с озноба, головной боли и ломоты в суставах, заканчивается на моей кровати повышенной температурой, болью в горле и жаром. Я даже рад, потому что болезнь отнимает последние силы, и думать, чувствовать, испытывать какие-то эмоции нет необходимости.

Откидываюсь на подушки, почти полностью зарывшись под одеяло, и долгими часами бессмысленно таращусь в потолок. Когда-то мы даже болели вместе… вместе валялись на этой кровати, вместе пересчитывали плиты на потолке, вместе придумывали имена членам небольшой паучьей семьи, расположившейся между второй и четвёртыми плитами. Сейчас же я совсем один, и ощущение времени, пространства и реальности смазалось под давлением какой-то бактерии.

Утром заходила Харухи. Посидела со мной некоторое время, рассказала о последних новостях в клубе, угостила странными мятными конфетками в бумажной обёртке, прочитала абзац непонятных стихов Уильяма Блейка и ушла, обдав на прощанье запахом дорогих духов. Наверное, твой подарок - сама бы она никогда не могла позволить себе купить такой парфюм. Я поймал себя на мысли, что совсем не чувствую к ней ненависти - завидую, хочу оказаться на её месте рядом с тобой, но не могу ненавидеть.

***

Мне плохо. Болезнь прогрессирует, но пожирает мои жизненные силы не она, а расстояние между нами. Без тебя я чувствую себя странно неправильным, неполным… половинчатым. Как будто отрезали вторую часть мозга, вторую часть сердца, забрали ровно пятьдесят процентов души.

Днём у меня сильная температура, а ночью приходят кошмары. В обязательном порядке, по своему личному расписанию. Они заполняют моё сознание, вытаскивают на поверхность самые сильные страхи и долго, мучительно неторопливо, смакуют мои крики. Ты умираешь. Каждый раз. Каждую ночь. От сильной потери крови, из-за несчастного случая, из-за урагана, тайфуна, торнадо, просто сильного ветра, который сбрасывает тебя с крыши небоскрёба. Я понимаю, что это только сны, но всё равно продолжаю кидаться к твоему трупу, класть рыжеволосую голосу на колени и плакать.

Наверное, я плачу и кричу на самом деле, потому что в одну из ночей из лап кошмара меня выдирает твой настойчивый голос.

- Хикару… Хикару! Да проснись же ты! - ты стоишь на коленях перед кроватью и трясёшь меня за плечи.

- Каору? - я приподнимаюсь на локтях и шумно вдыхаю, резко втягивая в себя воздух.

Пытаюсь протереть руками глаза, но комната всё равно продолжает плыть, легко покачиваясь, как будто я нахожусь не в своей спальне, а в каюте.

- Ты кричал на весь дом, - твой голос не обвиняет.

Наверное, я всё ещё окончательно не проснулся, потому что не вижу в твоём взгляде привычной злости и отвращения, граничащего с ненавистью.

- Я… мне снился плохой сон, - я стараюсь дышать медленнее, и откидываю голову на подушку.

Твои руки всё ещё сжимаются на моих плечах. Ты и сам не понимаешь, что продолжаешь меня держать, даже поглаживаешь пальцами вспотевшую кожу.

- Всё прошло? - сейчас ты неуверен.

Ты должен уйти, пока я ещё не начал просить тебя остаться. Унижаться. Топтать собственную гордость.

- Прошло, - я киваю, зажмуриваясь, моля бога о том, чтобы ты поскорее убрал свои руки… и, да, не убирал их, а обхватил меня сильнее и позволил уткнуться лицом в грудь.

- Ты уверен, что будешь в порядке? - это стандартный вопрос, я знаю, но всё же не могу противиться желанию попытаться.

- Можно тебя кое о чём попросить? - я не смотрю на тебя… я вообще никуда не смотрю, цепляюсь взглядом за тени на потолке, чтобы скрыть волнение.

- Конечно, - не смотря на ответ, твой голос звучит настороженно.

- Останься со мной, - самое время закусить губу и бросить на тебя страдальческий взгляд, но любое движение будет слишком фальшивым.

- Хикару… - ты тяжело вздыхаешь, поднимаясь на ноги, наконец, убирая руки. - Я не могу.

- Только на сегодня, - тени на потолке уже успели сложиться в большое «НЕТ». - Пожалуйста.

- Ну что мне с тобой делать… - ты беспомощно оглядываешься на дверь, как будто боишься самостоятельно принять решение.

- Как раньше, помнишь? - я улыбаюсь краешками губ, поворачивая лицо к тебе. - Мы ведь всегда были рядом во время болезни.

***

Утро начинается с наглого солнечного лучика, удобно устроившегося на моём лице, и ощущения абсолютного комфорта. Твоя рука лежит на моей талии, нос уткнулся в район шеи, ноги переплетены с моими под одеялом. Я улыбаюсь, боясь пошевелиться и разбудить тебя окончательно. Пока ты рядом, пока твои руки обнимают, а дыхание щекочет кожу - я счастлив. На какое-то мгновение мне даже кажется, что всё, как раньше, но момент проходит, ты резко открываешь глаза, дёргаешься и тут же оказываешься на другом конце кровати.

- Доброе утро, - улыбка сползает с моего лица, и я не придумываю ничего лучшего, кроме как отвернуться. - Я не собирался тебя трогать, если ты этого боишься.

- Я не боюсь, - возмущаешься, но как-то слабо, неуверенно.

- Вот и ладно, - прижимаюсь щекой к матрасу, пытаясь позорно и по-детски не расплакаться из-за разочарования.

Шорох одеяла, твой тихий, но слышный вздох, звук открывающейся двери.

- Это всё привычка, ты ведь понимаешь? - напоследок спрашиваешь, но, не дождавшись ответа, уходишь.

- Знаю, - шепчу, всё же шмыгая носом, как какая-нибудь девчонка. - Привычка…

***

День Рождения. С самого утра в доме шумиха. Слуги беспорядочно носятся по комнатам, подготавливая всё к празднику. Гости, явившиеся намного раньше положенного времени, требуют внимания. Я успешно избегаю как рутины, так и общения с «дорогими», «близкими», «любимыми», потому что единственный дорогой, близкий и любимый прекрасно справляется со всеми делами и без меня. Каору.

Твоя рыжая макушка мелькает в главном зале, твёрдый голос раздаёт указания. Ты молодец. Стараешься выполнять обязанности хозяина, пока мамы и папы нет дома - уехали, решив оставить нас справлять семнадцатилетие без родительского надзора.

Три. Четыре. Пять. Вместе с шестью ударами часов раздаётся звонок в дверь - основная часть приглашенных всё же знает смысл слова «пунктуальность». Я стою рядом с тобой, широко улыбаюсь и изо всех сил делаю вид, что всё в порядке. Тамаки, Кёя, Хани, Мори, Фудзиока - весь клуб в сборе, но напряжения не чувствуют разве что Хани-семпай и наивный президент. Подарки, ужин, тосты, разговоры - когда, наконец, у меня появляется возможность забиться в кресло в углу и смотреть на цирк под названием «праздник» со стороны, я вздыхаю с облегчением.

- Скучно? - я поворачиваю голову на голос и сталкиваюсь с пьяным взглядом Оотори.

- Нормально, - пожимаю плечами и подвигаюсь в сторону кресле, давая ему возможность кое-как примоститься на подлокотнике.

- Ты знаешь, что жизнь чертовски несправедливая штука, Хикару? - вздыхает Кёя, глядя в сторону разговаривающих Тамаки и Фудзиоки.

- Кто бы спорил, - соглашаюсь, кивая.

- Да, чертовски несправедливая штука, - Оотори снова смотрит на меня, переводит взгляд на полупустой стакан с коктейлем в моей руке и заливается смехом. Он пьян намного сильнее, чем я предполагал.

***

- Он её любит, - Оотори буквально висит на мне, с трудом переставляя ноги в нужном направлении. - Он её таааааак любит, ты себе даже представить не можешь.

- Знаю, Кёя-семпай, знаю… - я удерживаю нас двоих в вертикальном положении, стараясь как можно меньше дышать алкогольными испарениями, вырывающимися из его рта.

Впервые вижу его в таком состоянии - почти вдребезги пьяный, с растрёпанными волосами и съехавшими на бок очками.

- Нет, ты не понимаешь, - Кёя останавливается и пытается жестами выразить свои мысли. - Голову потерял, все дела забросил, только о ней и говорит, только с ней и проводит всё своё время!

- Нашёл, кому об этом рассказывать, - отмахиваюсь от него, с трудом открывая дверь в гостевую комнату. - Помоги мне тебя отбуксировать, не виси без дела. Совсем немного ведь осталось.

Оотори замолкает, и уже через некоторое время мы оба оказываемся на большой двуспальной кровати: он - заботливо пнутый мной, я - свалившийся следом за ним, потеряв равновесие.

- Никогда бы не подумал, что ты можешь так напиться, - признаюсь, устало лежа на мягком матрасе лицом вверх.

- И твой братец тоже хорош! - неожиданно зло заявляет Кёя, приподнимаясь на локте и смотря на меня мутным взглядом. - Или это Ты учил Харухи целоваться специально для Тамаки?! Решил другу помочь, да?!

- Хм? - Я хмурюсь, растерянно смотрю на семпая, но уже секунду вскакиваю с постели. - Харухи и Тамаки?!

***

- Отпусти! - ты пытаешь оттолкнуть меня, но я держу тебя крепко.

- Как ты мог, Каору? - кричу. - Как ты мог, чёрт тебя побери?! Делать вид, что встречаешься с НЕЙ? Отдалился от меня! Бросил меня! И всё просто так, да?! Только потому, что это неправильно?! Потому что мы неправильные?!

- Мы и есть НЕПРАВИЛЬНЫЕ! - срываешься и изо всех сил толкаешь меня. На этот раз успешно - я падаю на пол, ударяюсь спиной о холодную плитку и давлюсь словами, смотря на тебя снизу вверх.

В твоём взгляде - растерянность. На лице - смятение. Губы едва заметно дрожат. Я всё понимаю.

На глаза всё же набегают слёзы. Обидно. Больно. До такой степени неприятно, что единственным разумным решением кажется молча встать, отвернуться и уйти. Снова к кошмарам, половинчатости и жизни без тебя - странному состоянию, когда тебя нет рядом, когда я не могу просто протянуть руку и дотронуться до твоей рыжей макушки, провести большим пальцем по носу и шутливо щелкнуть по самому кончику - как раз по яркой веснушке.

- Без тебя плохо, - опускаю взгляд. - Просто… плохо, понимаешь?

Передёргиваю плечами, чтобы сбросить оцепенение, и не без труда поднимаюсь на ноги - спину ломит. Шаг в сторону - к выходу, а на запястье уже сжимается твоя ладонь.

***

Это почти то же самое, что и трогать самого себя. Трогать, гладить, ласкать… разве что поцелуи в губы кажутся чем-то новым. Как бонус. Дополнительный бонус к целому пакету удовольствий - ты, я, наши руки, два дыхания и два крика.

Всё получается само собой - твоя вина и мой раж, желание получить всё как можно скорее, сильнее, глубже. Наверное, твои громкие стоны слышны в соседних комнатах - мне не хватило терпения увести тебя подальше.

- Хикару! - мне тоже больно. Больно так, что слёзы - на этот раз невольные - быстро стекают по лицу и падают на твою поясницу. Разве может быть больно только кому-то одному?

Напряжение, жар и всхлипывание. Ты вырываешься, бьёшься на кровати, хватаешь побелевшими пальцами простыни, цепляешься за них, мнёшь, комкаешь и… утыкаешься лицом в подушку, обмякнув после оргазма.

А я смеюсь. Тянусь к тумбочке за ножиком для писем и выцарапываю своё имя на твоей руке. Мы снова будем одинаковыми, Каору.

Подвожу тебя к зеркалу и улыбаюсь нашему отражению. Заплаканные лица, дрожащие колени, расширенные зрачки.

- Look how beautiful we are…