Признаться самому себе - хватит ли духу?
Я с трудом вылавливаю из водоворота мыслей остатки воспоминаний о собственной гордости.
Учитель... Он лишил меня гордости. Ему потребовалось на это три года, но он добился своего. Гордость покинула меня гораздо раньше пушистых ушек и хвоста.
Тихий храп Кио действует успокаивающе. Прикрывая глаза, я вижу сцену из прошлого - так, будто это случилось не со мной. Эротический фильм. Происходящее на экране безусловно нельзя назвать другим словом.
Разве взмах плети нельзя считать возбуждающим? Скрип зубов - разве не проявление желания?
Нельзя ли потерю гордости приравнять к потери невинности?
Запросто. В этой школе такие странные уравнения решаются несколькими способами сразу.
Но мне, разумеется, повезло больше всех. Я попал на факультатив. Дополнительные занятия. Суровые дисциплины. Жестокая муштра. И еще больше знаков равенства - между понятиями настолько противоположными, что мой художественный ум не может постичь сразу все.
Я - Воин. Не Жертва.
В руках Воина - Сила. В руках Жертвы - Воин. Следовательно...
Что и требовалось доказать.
Я боролся с пониманием изо всех сил.
Но наступил момент, когда я испытал благодарность за причиняемую мне боль.
Я всегда ценил честность.
Наслаждение обманчиво. Правда лишь в боли.
Учитель... Ты научил меня лгать.
Что я могу сказать в свое оправдание?
Я был рожден, чтобы подчиняться. Я был рожден, чтобы выполнять приказы. Следовательно...
Что и требовалось доказать.
- Ты хочешь обладать мной... Забавно. Боюсь, что тебе придется привыкнуть к обратному. Ты любишь боль, мой сладкий? Мой мальчик? Мой ангел? Что ты любишь больше, боль или наслаждение?
А нельзя ли их уравнять?
- Конечно, можно. ***
- Время пришло.
Он сидит на столе, качает ногами. Он любит, когда я сижу на полу рядом. Я, как зачарованный, наблюдаю за движением его стопы, как за маятником.
- Сними рубашку.
О, Боже, наконец-то.
- И брюки.
Я с трудом держу себя в руках.
- Все же... разденься догола.
Сжимаю зубы. Чувствую себя подростком. Лишь бы утерпеть. Контроль, контроль, контроль... Как тяжело контролировать собственное тело.
Нарочито медленно мягкая ткань соскальзывает с моих бедер. Демонстрация. Я желаю превратить это в эротический фильм. Я хочу повернуться к нему спиной, чтобы почувствовать свою беспомощность. Но мои желания никогда не принимались в расчет.
- Соуби. До чего же ты глупый.
Он соскакивает со стола и резким движением хватает меня за подбородок. Он - левша. Ладонь правой руки упирается мне в грудь. Я душу в горле стон.
Учитель... Ты воистину хорошо постарался. Мое тело подчиняется куда охотнее, чем моя душа.
Он смеется. Жаркая ладонь опускается ниже.
Нет. Нет.
Его смех перемешивается со стуком сердца в висках. Как может сердце стучать сразу в двух противоположных точках организма? Новое равенство, которое я уже не пойму.
- Глупый, глупый мой Воин. Что ж, твой учитель был прав: ты уникален. Но крайне предсказуем.
Его руки покидают меня, и я не вижу, но слышу, как спичка чиркает о коробок. Через несколько секунд раскаленное острие касается моей ключицы.
Это не ново. Меня так воспитали. Я не боюсь. Мне стыдно за предательство собственного тела, и этот стыд - единственное, что занимает мои мысли в эти несколько секунд.
Неужели все будет так, как раньше?
Я заранее закусываю губу, когда острие упирается в кожу. Укол получается глубоким - глубже, чем учитель когда-либо ранил меня.
Он смеется.
- Обопрись о стол, Соуби. В отличие от твоего наставника, я не собираюсь тебя баловать.
Я послушно сжимаю руками лакированное дерево. Третья буква. Четвертая. Пятая... B - E - L - O - V - E - D. Возбуждение резко покидает меня, и остается лишь боль - честная, незапятнанная, жемчужно-чистая, как слезы, непроизвольно струящиеся по моим щекам. Я полюбил его всей душой в эту минуту. Как я уже говорил, я всегда ценил честность.
Конец.
